Спасибо) На вкус и цвет, как говорится...
     
Стихи я тоже уже давненько не выкладывала...
Рождество в деревне.
В белом поле глухо ветер свищет,
Крутит снег. В печи огонь трещит.
Там, у леса, волки тихо рыщут;
Тракт пустой в морозный мрак манит.
Утонула во мгле деревушка,
Фонарь тусклым светом горит,
Подо льдом замолчала речушка,
Мышь в углу осторожно шуршит.
Череда перемен не коснулась
Позабытого Богом угла,
Словно Русь от дремоты очнулась
И как будто бы вновь ожила.
Побрела по лугам и дорогам,
Повидала калику Христа,
Попила у колодца немного,
Помолилась за всех у креста.
А Христос, одинокий отшельник,
Долго-долго смотря ей вослед,
Прячась в лес, за сугробы и ельник,
Понимал, что ей места здесь нет.
Но, покрытая сказочной тайной,
Непокорная, вечная Русь,
В сердце вдруг закрадётся случайно,
Напуская и радость, и грусть...
                                        Ночь с 7 на 8 янв 2011

- чем занимаюсь на уроках. Зато хоть не сплю) Обработала немного на компе - яркость прибавила и контрастность=)

Спасибо=)
Скоро попробую и в анфас=) Но для начала - в три четверти)

- в цвете

Помимо рисования пишу лет с семи...
                                Благодарность.
                                               I
    Огонь безжалостно пожирал деревья. Их ветви вспыхивали на мгновение, как спички, а потом исчезали в огромном и страшном зеве пламени, свирепствующем в лесу уже целые сутки. Плотная тёмно-серая пелена дыма заволокла всё небо, и единственным источником света был этот адский огонь, с каждым часом разгорающийся всё сильнее и стремящийся подняться до макушек самых высоких деревьев. Жаркие жёлто-алые языки пламени легко перекидывались через тоненькие лесные ручейки и речонки, отражаясь в них расплывчатыми яркими бликами.
   Казалось бы, нет жизни посреди этого ужасного буйства огненной стихии. Но жизнь сильнее, чем любая стихия, будь то молния, от которой мгновенно загорается толстое дерево, или ураган, оставляющий после себя одно лишь разрушение. Жизнь приспосабливается к любым условиям, и в этом заключена её могущественная сила. Ничто не способно одолеть жизнь, ибо её формы очень разнообразны – от невидимой бактерии до исполинского кита. И сейчас, когда грозное пламя охватило верхние ярусы леса, поднимаясь до самых небес, по раскалённой земле пробиралось маленькое живое существо, неуверенно передвигая слабыми лапами. Это был рысёнок, чудом уцелевший в этом громадном багрово-алом океане огня. Рысёнку было несколько недель от роду, он совсем недавно открыл свои голубые глазёнки и едва только научился ходить. Рыжевато-серую шкурку рысёнка густо покрывал лёгкий пушок, означающий нежный младенческий возраст. Рысёнок беспокойно двигал короткими ушками с чёрными кисточками, прислушиваясь к треску горящих и падающих деревьев.
  Рысёнок уже почти ничего не видел и не чуял – глаза и нос забились едким дымом. Оставалось одно – ориентироваться по слуху, который оставался незамутнённым.  Куда и зачем бежал рысёнок – они и сам не знал, но инстинкт самосохранения гнал его вперёд и вперёд, заставляя перепрыгивать полыхающие упавшие деревья, спотыкаться о кочки и обжигать подушечки лап. Усы рысёнка обгорели и скукожились; во рту стоял стойкий, удушливый привкус дыма, в горле першило, дышать с каждой минутой становилось всё труднее.
   Пылающий ствол толстого дерева свалился на землю прямо перед носом у рысёнка. Это заставило его отпрыгнуть назад и повернуть в другую сторону, к валежнику, напоминавшему гигантский костёр. Не разбирая дороги, рысёнок продрался сквозь этот валежник, опалив мех на животе и боках, и побежал дальше, наступая на горячие алые угли, когда-то бывшие лесной подстилкой. Огонь, огонь, всюду огонь. Рысёнок не знал, куда деваться от этого огня, как от него спастись, и метался из стороны в сторону, пытаясь мяукать. Но выходил только кашель, потому что дым проник в лёгкие, ограничив доступ кислорода, необходимого для жизни. Стоять на одном месте было невозможно – лапы тут же пронзала острая, резкая боль от ожога. Рысёнок пробежал ещё несколько метров, как вдруг он почувствовал, что его тело движется помимо его воли. Тут же по коже пробежал приятный, свежий холодок, но вместо воздуха в нос и в рот хлынула вода. Рысёнок тряхнул головой, и вода заполнила уши. Мех отяжелел. Двигаться было трудно. От внезапного удара головой рысёнок ослабел и лишился чувств.
                                              II
  Конечно, беспомощный детёныш не мог знать, что, убегая от лесного пожара, он упал в реку, мощный поток которой немедленно подхватил его и ударил головой о подводный камень. Если бы этого не произошло, рысёнок бы погиб в огне, и кончилась бы его короткая, только начавшаяся жизнь.
    Прошло несколько часов, прежде чем быстрое течение реки вынесло рысёнка на песчаную отмель в лесу, которого не касалось губительное пламя.
   Стоял полдень. Тёплый летний ветерок шелестел в листьях деревьев, залитых золотисто-медовым солнечным светом. Но этот ветёрок нёс с собой тревожный запах дыма, от которого птицы беспокойно перескакивали с ветки на ветку и верещали. Рысёнок очнулся и, поднявшись на лапы, отряхнулся. Тело болело от ожогов и ударов о подводные препятствия, а в голове было мутно. Рысёнок огляделся по сторонам. Он увидел незнакомый лес, прибрежные камыши, отражающиеся в прозрачных водах реки, голубое высокое небо, по которому плавно летел косяк каких-то длинноногих птиц, отбрасывая на землю тень. Рысёнок смутно помнил, что с ним приключилось. Он вспомнил огонь, который причинял ему боль, дым, угрожавший смертью от удушья. Но почему вдруг он оказался на берегу реки – он никак не мог вспомнить, да и вспоминать не хотел.
    Но одно он помнил точно – у него были мать и отец, которые о нём заботились. О нём и ещё о двух сестрёнках. Рысёнок помнил, как по ночам он прижимался к тёплому и мягкому боку матери – рыси, и спокойно засыпал, посасывая молоко. Он помнил, как однажды в логово, пока матери и отца не было, забрался странный остромордый рыжий зверь с пушистым хвостом и стал осторожно подкрадываться к нему и сестрёнкам, облизываясь. Они прижались к земле, как наказывала им мать, и зажмурились. Но тут в логово ворвался отец с добычей в зубах и бесстрашно бросился на рыжего зверя с визгом и рычанием. Примчалась и мать; вместе с отцом они убили  коварного зверя…
   Рысёнок, вспомнив родителей, начал принюхиваться и прислушиваться: нет ли их где-нибудь поблизости? Не несут ли они ему случайно пищу? Но нет – из леса доносились только незнакомые звуки и пугающие запахи, а с реки – одурманивающий аромат ядовитого багульника. Рысёнку стало страшно.  Он оказался один в незнакомой местности, без родителей, без сестричек, без тепла и заботы. 
- Мяу! – громко закричал он, но тут же смолк, вспомнив, что нельзя привлекать к себе лишнее внимание – поблизости может таиться враг.
   Он решил самостоятельно отправиться в незнакомый лес на поиски пи-щи. Лапы его ступали неуклюже и неуверенно, он спотыкался на каждом шагу, но всё равно шёл, несмотря ни на что – голод был сильнее. 
    От леса, в котором царил торжественный полумрак, веяло прохладой. Стволы хвойных деревьев – елей и сосен, были высокими; густые кроны, казалось, доставали до небес, пропуская редкие солнечные лучи.  Многовековые кедры с  терракотовыми шершавыми толстыми стволами с отслаивающейся корой и изумрудной хвоей гордо возвышались над землёй в величественном безмолвии. На земле рос мягкий зелёный мох, в который кедры роняли шишки, а шустрые белки и птицы подбирали их. Тишина в лесу нарушалась только журчанием реки и беспрестанными криками птиц, обеспокоенных принесённым запахом пожара. 
    Рысёнок старался идти как можно осторожнее, стараясь не наступать на сухие сучки и шишки, которые валялись на земле, чтобы не издавать лишних звуков и не спугнуть возможную добычу. Всё-таки, рысёнок был хищником, и им двигали природные инстинкты, заложенные в нём с самого рождения. Вот рысёнок увидел пёструю кедровку, которая длинным клювом проворно выковыривала из шишки мелкие орешки. Она так была увлечена своим занятием, что не заметила маленького хищника, тихонько подкрадывающегося к ней. Прыжок – и кедровка оказалась в когтистых лапах рысёнка, который немедленно свернул своей жертве шею. Послышался хруст тонких птичьих костей.
    Расправившись с кедровкой, рысёнок отправился обратно к реке – ему показалось, там безопаснее. Он улёгся в зарослях камыша и, довольно урча, принялся вылизывать свой мех, опалённый в некоторых местах. Тщательно вылизавшись, рысёнок уснул. Во сне он громко мурлыкал – видимо, ему снилось что-то приятное. Наверно, родители.
    Он проспал остаток дня и всю ночь, а на следующее утро он проснулся от странного запаха, доносившегося с противоположного берега реки. Этот запах не был похож ни на один из тех, которые доводилось слышать рысёнку за всю его недолгую жизнь. Рысёнок встал на лапы, пошевелил ушами, принюхался. Запах усиливался. Потом раздался звук чьих-то тяжёлых шагов. Рысёнок вздрогнул и притаился в камышах у берега. Шаги становились слышнее, и вот уже чья-то большая тень отразилась в речной воде. Страх рысёнка был велик, но любопытство пересиливало. Детёныш потихоньку выглянул из камышей, навострив ушки, и увидел очень странное существо. Во-первых, тело этого существа было покрыто не мехом, не шерстью, но чем-то гладким и белым, напоминающим по виду крылья бабочки или лепесток ромашки, а лапы и лицо были абсолютно голыми, с гладкой розоватой кожей. Во-вторых, это существо ходило на задних лапах, а в-третьих, с головы неведомого существа свисала длинная шелковистая шерсть. Рысёнок сначала хотел убежать, но потом, заметив, что существо не обращает на него никакого внимания, решил понаблюдать за ним. В правой передней лапе с удивительно длинными пальцами существо несло какой-то странный предмет, похожий на птичье гнездо, свитое из плотной соломы.
   Рысёнок не понимал, что это девушка, одетая в белое летнее платьице, ходит по берегу реки с лукошком в руках и собирает чернику. Эта девушка – внучка егеря, живущего невдалеке от реки в охотничьей избушке. Девушка весело помахивала почти пустым лукошком и напевала себе под нос, а рысёнку показалось, что она плачет. Рысёнок до того заинтересовался, что даже не заметил, как выбрался из зарослей камыша и теперь сидел на  прибрежном песке, уставившись на девушку.
   Вдруг девушка повернула голову и посмотрела на противоположный берег реки. Увидев рысёнка, она ахнула от изумления. 
- Ой, котёнок, - ласково произнесла она серебристым голосом. – Рысёнок!
  Рысёнок замер на месте, испугавшись, что существо сейчас причинит ему какой-нибудь вред. Но девушка только мило улыбалась и рассматривала рысёнка своими широко открытыми серыми глазами.
  Со страху рысёнок плюхнулся в реку и, отчаянно дрыгая лапами, пытался сопротивляться бурному течению.
-  Он же утонет! – закричала девушка и, бросив лукошко, зашла в воду по колено, протягивая руки к рысёнку. Но течение реки уносило его всё дальше и дальше, и девушка побежала по дну. Течение сбивало её с ног, но она старалась не падать и соблюдать равновесие. Под водой она наступала на острые камни и коряги, которые ранили ей пятки, но маленький рысёнок сейчас был важнее. Ещё шаг – и девушка ловко подхватила рысёнка за загривок. Рысёнок сучил задними и передними лапами в воздухе, пытаясь укусить или оцарапать девушку за руку, но это у него не выходило – она держала его слишком крепко, чтобы не уронить в воду. Но вот  девушка вышла на берег и ослабила хватку. Рысёнок извернулся в её руке и так сильно впился в её палец острыми зубками-шильцами, что она пожалела о том, что спасла его.
- Ах ты, негодник! – вскрикнула девушка, как следует тряхнув рысёнка, но всё-таки не выпустив его. – Я тебя вытащила, а ты сразу кусаться! Вот я тебя отшлёпаю!
    И девушка замахнулась на рысёнка свободной рукой, но тут же остановилась, увидев, что у него отсутствуют усы и обожжена шерсть на животе и боках.
- А, ты, наверно, с пожара прибежал! – воскликнула девушка, осматривая рысёнка. – Говорят, сильный пожар в той стороне, что и до сих пор горит. Да, вон как дымом тянет оттуда. Ладно, идём. Я тебя дедушке покажу. А всё-таки ты больно кусаешься! За это я тебя за пазуху не положу, а так и буду за шиворот нести…
   Девушка захватила оставленное на берегу лукошко и побежала домой,  неся за загривок упирающегося рысёнка.
   Избушка старого егеря располагалась на просторной лесной поляне, в  это время года усыпанной разнообразными яркими и ароматными цветами – купальницами, по цвету и форме напоминающими маленькие огонёчки, хрупкими синими фиалками с бледно-жёлтыми сердцевинами, золотистыми рододендронами с красными стебельками, скромными бледно-голубыми горечавками и белоснежными северными колокольчиками. Днём над поляной кружат бабочки – крупные чёрно-жёлтые атласные парусники с длинными отростками на нижних крыльях, и маленькие рыже-белые огнёвки. Поляну со всех сторон окружал лес с его тёмными и хмурыми елями, высокими соснами, зелёными лиственницами, белоствольными берёзами и раскидистыми кедрами. Нередко из леса на поляну наведывались непрошеные гости – кабаны, волки, лоси, лисы, робкие косули, а зимой, бывало, приходил и медведь, оставляя в снегу неровные следы. Обычно звери боялись подходить близко к жилищу егеря, но в лютый мороз желание согреться и раздобыть хоть немного пищи пересиливало страх. Зимой егерь подкармливал лосей и косуль сеном, а хищникам выносил вяленое мясо и рыбий жир в алюминиевой миске.
    Но теперь было лето – короткое, но жаркое. Сияло яркое солнце на ясном лазурном небе, освещая поляну, по которой бежала девушка в белом летнем платье с развевающимися на ветру светло-русыми волосами. В одной руке она держала лукошко, а в другой – рысёнка, который брыкался, царапался и пытался вырваться.
    С крыльца избушки дед заметил внучку.
- Дедушка! Посмотри, кого я принесла, - сказала девушка, протягивая деду рысёнка. Тот замяукал и задёргал коротким хвостиком.
- Где ж ты его нашла, Варенька? – удивился егерь, посмотрев на зверёныша.
- Он в реку упал, - рассказывала, взволнованно дыша, Варенька, - а его течение подхватило! Вот я его и вытащила из воды. Я знаю, что там, дальше, вдоль по реке, Окунев порог, а в нём камни острые!
- Да, ты права, в прошлом году в Окуневом пороге лосиха ногу сломала…
- Вот-вот. А этот, маленький, расшибся бы до смерти, если б я его не заметила. И смотри – у него усов нет, и мех на боках обгорел. Видимо, он с пожара прибежал!
- Ой, Варька, - засмеялся дед, - пожар-то далеко от нас! Разве может такая кроха так быстро бегать? Даже взрослая рысь – и то устанет сюда добираться. 
- А может, его река принесла, - предположила Варенька.
- Может быть. Давай его сюда, сейчас мы ему ожоги смажем и молока нальём. Он, небось, голодный. Только подожди, я рукавицы надену, а то он кусается.
   Когда рысёнка внесли в избу, его окружило множество незнакомых предметов, звуков и запахов.  Посередине избы стояла печь, от которой пахло так же, как и в тот день от горящего леса. Рысёнок очень испугался и, напрягшись, вырвался из рук егеря и спрятался под столом у окна.
- Ничего, ничего, - заулыбался егерь, - привыкнешь. Мамку твою, наверно, подстрелили и воротник из неё сделали, а логово ваше подожгли. Вот ты и обгорел весь, и усы опалил. Ох, уж эти браконьеры, чтоб им пусто было!
   В избу вбежала Варенька.
- Где он? – спросила она, увидев, что дед стоит с пустыми руками.
- Он под столом сидит, не трогай его. Поставь ему лучше блюдечко с молоком на пол. Как проголодается, так и вылезет, - ответил егерь.
   Ночью, когда все в доме улеглись спать, рысёнок потихоньку выбрался из-под стола и осмотрел избу. Она была довольно обширной.
   Под потолком висела лампа с куполообразным белым абажуром; около печки стояли две кровати; на столе, покрытом кружевной скатертью, возвышался медный самовар, окружённый шестью фарфоровыми чашками; по стенам были развешены деревянные полки со всякой утварью, а в одном из углов помещались иконы и лампадка; над кроватями висели прямоугольные настенные часы с маятником, римским циферблатом  и резными стрелками. Часы больше всего привлекли внимание рысёнка. Он подкрался к ним и долго наблюдал, как ходит из стороны в сторону маятник; слушал, шевеля ушами, загадочное тиканье. Рысёнок подумал, что эта странная тикающая штука может быть опасной, поэтому он отошёл от неё и забрался по скатерти на стол. Он обнюхал самовар, проверил все чашки на столе и, не обнаружив ничего интересного, спрыгнул на пол. Он склонился над блюдцем с молоком и принялся лакать. Молоко имело несколько иной вкус, чем то, к которому привык рысёнок, но всё равно оно было жирным и питательным. Он выпил всё молоко и вылизал блюдце, а потом, заметив, что в избе становится светлее, спрятался обратно под стол…
                                              III
    Октябрь. И днём, и ночью льёт бесконечный дождь, стуча по крыше маленькой избушки. На юг тянутся косяки журавлей, прощальными криками провожая родину. Ведь некоторые из них уже не вернутся обратно.
   Зелёная, сочная трава на лесной поляне пожелтела и пожухла, отцвели огненно-оранжевые купальницы и фиалки. По небу плывут тяжёлые тучи, уныло нависая над землёй. Солнце теперь появляется редко, а если и появляется, то уже не греет. Листва в лесу окрасилась в алые, пурпурные, багровые и золотистые тона. Уже не слышатся по утрам звуки птичьего хора, разве что где-нибудь запищит одинокая синица, радуясь бледному осеннему солнцу.
   Варенька уехала в город, и её дед – егерь, - снова остался один. Правда, не совсем один, теперь у него есть верный друг – рысёнок. Он подрос за последние месяцы, у него зажили ожоги и уже начали отрастать усы. Он линяет – меняет летнюю шерсть на зимнюю. Он больше не боится человеческих рук, охотно садится на колени и мурлычет.
   Сейчас вечер.  Егерь сидит за столом и пьёт чай при уютном свете лампы, а рысёнок сидит возле него на полу и слушает, как за печью скрёбется мышь.
- Охотник ты у меня, - говорит егерь, поглаживая рысёнка по голове. – Ты теперь у  меня вместо кошки будешь мышей в доме ловить, запасы стеречь. А вырастешь – в лес уйдёшь, семьёй обзаведёшься. Меня совсем, наверно, забудешь. А впрочем, помнить тебе надо не меня, а Вареньку. Это она тебя из воды вытащила. Она тебя спасла. Эх, и как там наша Варенька поживает? Вот будет время, наведаюсь к ней в город, в гости…
   Рысёнок, казалось, всё понимает. Он тоже скучал без Вареньки – ходил по избе, по двору и искал её, иногда даже мяукал. Хоть его и тянуло в лес, далеко от дома он не отходил – знал, что там нет ни тепла, ни пищи, а есть только сырость, холод да голод. Когда на поляну приходили звери из леса, рысёнок с любопытством наблюдал за ними, но подойти к ним не осмеливался – неизвестно, чего от них можно было ожидать.   
    Однажды рысёнок вышел во двор и присел на крыльцо. Шёл холодный ливень, дул пронизывающий северный ветер, неся с собой какой-то новый запах. И любопытный рысёнок, не задумываясь, отправился посмотреть на источник этого странного запаха. Егерь, в свою очередь, не обратил на это внимания – он привык, что рысёнок куда-нибудь уходит по своим делам, вот и теперь идёт на поляну, помахивая коротким пушистым хвостом с чёрным кончиком. Уже и запах совсем близко. Рысёнок внимательно посмотрел вперёд и увидел какой-то блестящий предмет, около которого лежал большой кусок мяса. Рысёнок захотел схватить этот кусок, но вспомнил об осторожности: он знал, что незнакомые предметы могут быть очень опасными. Поэтому он потихоньку подкрался к этому куску, наступил на что-то твёрдое, и вдруг его заднюю лапу зажало тяжёлым стальным капканом! Рысёнок так громко закричал от внезапной боли, что его крик услышал егерь.
- Беда! – всплеснул он руками, и, надев резиновые калоши, захватив ружьё и толстую палку, поспешил на помощь несчастному рысёнку.
- Опять эти браконьеры! – разозлился он, оказавшись на месте происшествия. – Волчьи капканы ставят! Проклятые! Ну, не беспокойся, не беспокойся, сейчас я тебя освобожу.
    Егерь просунул между зубьями капкана палку. Громко лязгнув, капкан разжался, а егерь взял испуганного и обезумевшего от боли рысёнка на руки.
   Дома он проверил повреждённую лапу рысёнка, из которой хлестала кровь.
- Ну слава богу, кость хотя бы цела! – с облегчением выдохнул егерь. – Но рана долго заживать будет. Эх ты, бедолага, то чуть не утонул, то вот теперь в капкан угодил…
    Зима в тот год выдалась на редкость суровая и холодная. Воздух трещал от  мороза,  и перед тем, как выйти на улицу, приходилось заматывать тёплым шерстяным шарфом не только щёки и нос, но и весь лоб, оставляя только узкую щёлку для глаз. Окна были украшены причудливыми, словно хрустальными, узорами, с крыш свисали сосульки с угрожающе острыми концами, а деревья скрипели от мороза.  С каждым днём становилось всё холоднее и холоднее, словно зима собиралась превратить землю в ледяное царство. Особенно холодными были ночи; мела позёмка и заунывно выло вьюга, словно стая голодных волков. Изредка из-за чёрных снежных туч выглядывала бледно-серебристая луна, окружённая мерцающими огоньками холодных звёзд, с таинственной печалью глядя на продрогшую землю, заметённую глубокими снежными сугробами. Днём выходило яркое солнце, от лучей которого снег переливался всеми цветами радуги. Но жестокий свет зимнего солнца не приносил никому облегчения: всё равно птицы замерзали прямо в воздухе, падая замертво, люди зябко кутались в тёплую одежду, а звери с трудом находили себе пропитание и убежища, чтобы спастись от лютого мороза. 
   В лесу возле избушки старого егеря появилась медведица-людоедка с медвежонком. Эта медведица, очевидно, прибрела из соседнего леса, близ которого располагалось небольшое село. Медведица несколько раз наведывалась в село и нападала на его жителей. Она загрызла трёх человек, и в ответ на это сельчане застрелили одного из её медвежат, но сама она  была скрытным, хитрым и опытным зверем. Она прекрасно знала, что такое капканы, умела от них избавляться и не подходила к отравленному мясу, разбросанному в лесу людьми. Она была хорошо знакома с повадками охотничьих собак, которые всей сворой с лаем и визгом преследовали добычу, не замолкая ни на секунду. А пока они бежали, предавшись алчности и азарту, медведица могла преспокойно сидеть где-нибудь на дереве или на холме и наблюдать, как они гонятся по ложному следу. Иногда медведица неожиданно выходила из-за деревьев и мчалась прямо навстречу собакам с громким рычанием. Собаки поджимали хвосты и отступали, а самые смелые из них, которые бесстрашно кидались на медведицу или её медвежонка, получали тяжкие увечья или расплачивались жизнью. Медведица знала, когда можно бросаться на собак, а когда нельзя. Она выжидала момент, когда собаки отделятся от идущих сзади охотников на довольно большое расстояние и только тогда начинала свою игру. Без собак люди боялись выходить в лес, потому что знали – медведица может подойти сзади.
    Как известно, обычно диких зверей не привлекает вкус человеческого мяса, тем более, когда повсюду много другой дичи. Хищники, питающиеся людьми, либо больные и раненые, либо старые. У этой медведицы от рождения было плохое зрение, поэтому охотиться она не могла. Летом она собирала корешки, фрукты и ягоды, находила на земле птичьи гнёзда, выкапывала из-под земли червей и жуков. Эта медведица имела одну особенность – она никогда не впадала в зимнюю спячку. Зимой она перебивалась как могла: сдирала кору с молодых деревьев, иногда совершала набеги на курятники и коровники в селе, вырывала из-под снега мышей. Но эта суровая зима заставила оголодавшую медведицу напасть на человека ради пищи. Попробовав один раз на вкус человеческую плоть, медведица и её медвежата привыкли к ней, и чтобы её добыть, приходилось убивать снова и снова. Увы, медведица не понимала священной неприкосновенности человека. Возможно, если бы на неё снизошло озарение, она перестала бы губить людей, но зверь есть зверь. Ему не понять человека, а человеку не понять его. Звери и люди - два разных мира, две разных планеты, которые иногда соприкасаются, и тогда получается либо зверь с душой человека, либо человек с душой зверя. Но, однако же, когда на свет появилась эта медведица, никакого соприкосновения планет не произошло, и получился обычный зверь со звериной сущностью.
   Лишившись одного медвежонка, медведица решила покинуть свою привычную территорию и отправиться на поиски нового логова.  Между тем, жители села сообщили старому егерю тревожные новости. Придя в избу к егерю, они описали ему внешность, величину, характерные повадки медведицы и сказали примерный возраст её медвежонка. Сельчане хорошо знали, что егерь отлично разбирается в таких вещах и сможет извести медведицу. Егерь поблагодарил сельчан за сведения и с того же момента начал действовать.
   Для начала он разбросал по поляне куски вяленого мяса и сушёную рыбу, чтобы медведица пришла на запах. Но приковыляла большая стая тощих голодных волков, которые съели дочиста всю приманку, не оставив ни одной рыбьей косточки. Егерь не унывал. Он расставил в лесу медвежьи капканы, хотя жители села предупреждали его о том, что это бесполезно. Но егерь исходил из того предположения, что, может быть, неопытные сельские охотники расставляли капканы неправильно. Через два дня он убедился в том, что жители села были правы: тяжёлые железные капканы были смяты и переломаны, а приманка вытащена. Тогда егерь подумал, какая же у этой медведицы должна быть сила, если она с лёгкостью ломает капкан? С того дня егерь не ходил больше в лес на поиски медведицы, а стал ждать, когда она выйдет сама.
   Медведица не приходила. Егерь и жители села думали, что она погибла. Но, когда наступила весна и на лесной реке началось половодье, медведица появилась на поляне, правда, уже без медвежонка. Видимо, его убили браконьеры или он не выдержал суровых зимних морозов.
   Егерь впервые увидел медведицу. Это был огромный, тёмно-бурый, почти чёрный зверь с жёсткой шерстью, короткими закруглёнными ушами, маленькими злыми глазками, широкой мордой и обвисшей нижней губой. Лапы медведицы были короткие и толстые, с длинными пожелтевшими когтями. Она стояла посреди поляны и внимательно вглядывалась в избушку егеря. Она чуяла привлекательный запах человека, заставившего её среди бела дня выйти на открытое место. Зимняя голодовка, во время которой она питалась одной корой и мышами, вынудила её забыть о возможной опасности.
   Егерь потихоньку вынес из дома ружьё и стал целиться в медведицу, прищурив один глаз. Медведица не могла видеть человека с ружьём своими подслеповатыми глазами, поэтому она оставалась стоять на поляне как ни в чём небывало. Раздался громкий выстрел, и медведица, вздрогнув, бросилась в лес. Пуля ранила её в загривок, но не сильно.
- Тьфу! – плюнул егерь, опуская ружьё. – Мимо! Теперь-то эта зверюга уж точно будет осторожнее!
   Светило, пригревая, весеннее солнце. Стремительно таяли снежные сугробы, обнажая чёрную землю, зацветали ветреницы – белые первоцветы с прозрачными лепестками и оранжево-жёлтыми сердцевинами. С юга летели стаи птиц, встречая родные края радостными криками. По реке, кристальные воды которой сияли на солнце, плыли глыбы льда, похожие на исполинские куски сахара-рафинада. Река этой весной намного вышла из берегов, что даже затопила ближайший лес и часть поляны. Лес потихоньку отряхивался от смертельных объятий зимнего сна, чувствуя тёплое дыхание южного ветра. 
   За осень и зиму рысёнок превратился в красивую молодую рысь с  тёмными расплывчатыми пятнами на серо-рыжем меху. Лапы рысёнка вытянулись, стали высокими и изящными, с острыми когтями. Неуверенные шаги сменились лёгкой, бесшумной и грациозной кошачьей поступью. Отросли усы и чёрные жёсткие кисточки на ушах. Выпрямился слегка приплюснутый бархатистый коричневый нос, который бывает у детёнышей, янтарные глаза приобрели лукавое выражение. Весь профиль рысёнка стал утончённым, как у всех кошек.   
    Молодая рысь теперь могла надолго уходить в лес за добычей. Бывало, что она пропадала в лесу целыми днями и ночами, но всегда возвращалась обратно, к егерю, и спала у тёплой печки. Всё равно, несмотря ни на что, рысь оставалось ручной и ласковой – она доверяла человеку, который о ней заботился, и знала, что в случае опасности он защитит её.
   В апреле, когда почти весь снег стаял, а поляна покрылась молоденькой зелёной травкой, рысь решила переправиться на противоположный берег реки – в тот лес, где она прошлым летом поймала и съела кедровку.
   Река начала постепенно возвращаться в свои берега после бурного мартовского половодья. Рысь стояла на берегу в раздумье. Как и все кошки, она не любила воды, но желание пойти на исследование новой территории было сильнее. Поэтому рысь шагнула в воду и поплыла, сопротивляясь быстрому течению.
    Переплыв реку, кошка вылезла на берег, отряхнулась, и в разные стороны полетели сверкающие брызги.
   Лес был весь пронизан солнечным светом: ведь ещё не распустились листья осин, создающих тень. Кое-где ещё лежал рыхлый подтаявший снег. Рысь шла мимо стволов деревьев, отбрасывающих на землю косые тени, мимо вековых кедров с изогнутыми ветками, и прислушивалась. Завидев хищника, птицы и белки предупреждающе закричали, но рысь это не волновало: она сейчас не охотилась. Презрительно посмотрев на белку, стрекочущую на нижнем суку молодого дуба, кошка отправилась дальше, нюхая чьи-то крупные следы, оставленные на земле. Вот рысь встала на кочку, чтобы с небольшой возвышенности осмотреть местность. Внезапный звук заставил рысь оглянуться. Сейчас лес хорошо просматривался, и зоркие кошачьи глаза уловили вдалеке какое-то движение. Рысь втянула носом воздух. Донёсся слабый запах человека. Кошка удивилась – ведь она никогда ещё не встречала людей в лесу. Она решила проверить, что эти люди здесь делают.
   Подкравшись к ним, она увидела, как два человека, переговариваясь и присев на корточки, кладут на землю какой-то предмет. О чём эти двое говорили, рысь, конечно же, не поняла, но тонкое кошачье чутьё подсказывало ей, что здесь что-то не так.
   Удивительно, но кошки благодаря некоей способности легко разгадывают намерения, мысли и настроение человека. Никто не знает, кроме самих кошек, что это за способность – возможно, это какая-то особенная интуиция, какой нет ни у одного другого животного.
   Рысь наблюдала за двумя человеками с интересом и опаской. Она ждала, когда люди уйдут, чтобы подойти и посмотреть, что за непонятный предмет они положили на землю. Но вдруг один человек повернул голову и заметил кошку, стоящую неподалёку. Он толкнул своего товарища, и оба уставились на рысь, незаметно вытягивая вперёд руки с ружьями. Рысь, живя у егеря, хорошо знала о ружье и его назначении, поэтому она обратилась в бегство. Люди погнались за ней, хрустя сухими сучьями под ногами. Рысь бежала быстро, но и люди не отставали. Тогда кошка повернула в сторону Окунева порога, существование которого было ей известно ещё с прошлого месяца. Когда послышался шум воды, ударяющейся о камни, рысь притаилась в каком-то колючем кустарнике неподалёку от реки. Люди остановились, заметив, что кошке удалось скрыться из виду. Но они точно знали, что она побежала к реке.
   Выйдя к Окуневу порогу, люди заглянули за его край. Они ничего не рассмотрели, кроме бурлящей, клокочущей, пенящейся воды и больших угловатых камней, блестящих на солнце. Порог был довольно высоким. По его краям росли ивы, и их почки сейчас уже набухли, готовые распуститься. От воды веяло свежестью и холодом, здесь не чувствовалось солнечного тепла.
   Люди не дождались рыси и уже хотели идти назад, как вдруг она выскочила из кустов с громким рычанием. Люди остолбенели от неожиданности, а рысь, оторвавшись от земли всеми четырьмя лапами, прыгнула за край порога и скрылась под берегом. Вдруг кошка услышала звук тяжёлых шагов. По камням она выбралась на середину реки и посмотрела вверх – на то место, с которого она только что спрыгнула. Но теперь, вместо людей, там стоял медведь внушительных размеров и что-то жевал, причмокивая губами. Что он там жевал, рысь смотреть не стала. Она знала, что от такого зверя надо держаться подальше. Поэтому, переплыв реку, кошка вылезла на противоположном берегу и поспешила домой, к егерю. Если бы она обладала речью, она бы непременно рассказала о том, что она видела и слышала, и, возможно, егерь бы быстрее обнаружил обглоданные и обсосанные человеческие кости на краю Окунева порога, два погнутых ружья и капкан, поставленный в лесу недалеко от реки. Но поскольку рысь не умела говорить, всё это было найдено только месяц спустя.
                                         IV
    Летом Варенька снова приехала к деду и не узнала выросшего рысёнка. Зато молодая рысь сразу узнала Вареньку и бросилась к ней обниматься и облизываться, громко мурлыча.
- Вот, как она тебя любит, - заметил дед, посмеиваясь. – Конечно, это же ты спасла её тогда.
- А она помнит? – удивлённо спросила Варенька.
- Помнит. Звери хорошо помнят своих спасителей, а также ещё и тех, кто причинил им вред, - ответил егерь.
    Рысь не отступала от Вареньки ни на шаг, даже в лес перестала ходить так часто. Когда рысь уходила в лес, Варенька очень беспокоилась за неё.
- Да не переживай ты так, - успокаивал внучку егерь, - придёт она. Она уже взрослая, не детёныш, ничего с ней не будет…
  Когда Варенька собралась в лес за грибами, дед стал её останавливать:
- Нет, не ходи! Ты что, не знаешь, что ли, что у нас тут завелась огромная медведица-людоедка? Я тут вот недавно нашёл человеческие кости! В лес теперь стало опасно ходить…
- Но я хочу набрать ягод! – стояла на своём Варенька. – Неужели нам теперь без ягод и без грибов оставаться из-за этой медведицы? Волка бояться – в лес не ходить…
- Не надо, не ходи, - уговаривал внучку егерь. – Ты не представляешь всей опасности этого похода! Медведь может зайти сзади, да так, что ты и не услышишь!
- Тогда, может быть, ты пойдёшь со мной? – стала упрашивать Варенька.
- Ладно, уговорила! Только не думай, что я смогу услышать медведицу, - ответил егерь.
- А мы рысь с собой возьмём. Уж она-то точно услышит!
- Рысь-то и так с нами пойдёт. Куда ты – туда и она, - усмехнулся егерь.
   И егерь, взяв с собой ружьё, отправился вместе с Варенькой в лес.
Рысь то забегала вперёд, то кралась сзади, но всегда оставалась рядом. 
  В одно прекрасное утро рысь ушла в лес и долго не возвращалась. Три недели прошло, а её всё не было и не было. Она, как и предсказывал старый егерь, отправилась обзаводиться семьёй.
   А Варенька плакала, сидя на крыльце и смотря вдаль. Рядом с ней присел егерь.
- И что же, - спрашивала она у деда, - она теперь никогда не придёт?
- Возможно, что и не придёт. А может быть, и придёт, потому что, как я уже говорил, звери помнят тех, кто делал для них добро, - сказал егерь. – Иногда, знаешь ли, звери оказываются более благодарными, чем люди.
- Правда?
- Правда, правда. Знай, зверь умеет любить так, как не умеет ни один человек. Так что, неправильно было бы называть плохого, жестокого человека «зверем». Зверь не знает, что такое жестокость, он убивает по нужде. А ещё зверь не знает, что такое предательство. Из всех живых существ один лишь только человек жесток, и жесток настолько, что даже делается страшно. И один только человек может предавать…
   Как-то раз, когда егерь отправился в село за спичками и сахаром, Варенька решила пойти в лес и поискать рысь, а заодно и набрать ягод. Девушка надеялась прийти назад до возвращения деда, потому что село находилось далеко от одинокой лесной избушки.
  Варенька, выйдя на поляну, повернула в сторону реки, где она в прошлом году нашла маленького рысёнка. Сев на берегу, девушка задумалась.
- Ну вот, - сказала она сама себе, - вот я, с тем же лукошком, в том же платье. И солнышко светит так же, как и в тот раз, и река такая же прозрачная, и прибрежные камыши всё те же. А рысёнка нет…
   Действительно, этот тихий летний день чем-то напоминал тот, когда Варенька впервые увидела рысёнка на противоположном берегу. С Окунева порога доносился гулкий шум. Негромко посвистывали лесные птицы. Солнечный свет искристыми бликами отражался в речной воде, золотя песчаное дно. Время от времени из реки с негромким плеском выпрыгивала маленькая рыбка, блестя на солнце серебристыми боками. Вдоль берегов тянулись зелёные заросли осоки и  шаровидных кустов ивняка, отражаясь в воде. Низко над водой летали синие стрекозы-красотки с зеленоватым отливом, ловя на лету мошек и комаров. Ветви деревьев в лесу на противоположном берегу слегка колыхались на тёплом летнем ветру. Солнце играло на пастельно-зелёных листьях серых осин и чёрно-белых берёз, на изумрудных хвоинках кедров и сосен с кирпично-красными стволами. Иногда в отражении реки скользил силуэт хищной птицы – орла или ястреба, парящего в голубом просторе неба. Всё радовалось лету, солнцу и жизни, одной Вареньке было невесело. Она сидела на траве на берегу, опершись подбородком на колени, и грустила. Потом, вспомнив, что лучше не тратить время зря, девушка встала с земли и направилась вниз по реке, мимо Окунева порога, мимо ивовых кустов, удаляясь всё дальше и дальше в лес.
   Варенька ещё никогда не заходила так далеко. Она дошла до того места, где река сужалась и поворачивала вправо. Лес здесь был еловый, тёмный и мрачный. Ветви тёмно-зелёных угрюмых елей в зловещем безмолвии склонились над землёй. Лучи солнца почти не проникали сюда, здесь не слышались даже звонкие птичьи голоса. Только чёрные вороны изредка мелькали между стволами елей с хриплым карканьем. Но Варенька не боялась. Она знала, что, ориентируясь по реке, всегда сможет вернуться обратно.
- Рысёнок! – кричала девушка. – Рысь! Рысь! Выйди хотя бы на минутку, я соскучилась по тебе!
«Я соскучилась по тебе», - отзывалось эхо.
   Тогда Варенька вошла в реку и перешла на другой берег, где лежал валежник. Варенька попыталась обойти этот валежник, цепляющийся сухими ветками за платье. Девушка переступала через сухие коряги и старые поваленные стволы, поросшие зелёным мохом. Прошло около часа, прежде чем Варенька выбралась из валежника и вышла к лесной лужайке, поросшей репейником и высокой травой. Река осталась далеко позади, но Варенька не заметила этого. Она ступила на лужайку и, продираясь сквозь жёсткую траву, продолжала свой путь. Куда она шла – она не знала, но какое-то смутное, скрытое в глубинах сердца чувство надежды подсказывало ей, что рысь где-то там, быть может, за этой самой лужайкой. Девушка уже исцарапала все ноги об острые края жёсткой травы и очень устала, но она не останавливалась. Она отважно шла вперёд, не обращая внимания ни на комаров, от укусов которых её руки покрылись волдырями, ни на оцарапанные ноги, ни на то, что она сбилась с дороги. Лужайка кончилась, и лес становился непроходимее. Варенька огляделась. Её окружали хмурые тёмные деревья с беспросветными кронами, поросшие многолетним мохом и грибами, земля была покрыта старыми заплесневевшими коричневыми листьями, впереди начинался бурелом. На сучьях одного из деревьев висела тонкая паутина, напоминающая искусно сотканное кружево, с крупным серым пауком-крестовиком посередине. Не то, чтоб Варенька боялась пауков, но ей стало как-то неприятно, когда она посмотрела на паутину, в которую были запутаны отвратительные останки насекомых. Кроме того, девушка, наконец-то, поняла, что заблудилась. Она хотела посмотреть на солнце, чтобы узнать приблизительное время, но она ничего не увидела, кроме корявых веток, закрывающих небо.
   В лесу было мрачно и сыро, но Вареньку это не пугало. Вдруг до её ушей долетел посторонний звук – звук чьих-то лёгких шагов. Варенька посмотрела туда, откуда доносился этот звук. Она увидела расплывчатые силуэты волков, выходящих из-за деревьев. Волки медленно окружали девушку кольцом, которое незаметно сужалось. Самые смелые волки подходили так близко к Вареньке, что она могла рассмотреть их хищные морды с небольшими карими глазами, поблёскивающими в темноте. Ещё мгновение – и волки стояли так тесно друг к другу, что Варенька не могла выйти из их окружения. Девушка насчитала около тридцати волков самых разных мастей и возрастов. Были здесь и старые, поседевшие звери с поблёкшим взглядом, и матёрые самцы c жадным оскалом белых зубов, и волчицы с маленькими полугодовалыми волчатами. Оттенки шерсти у всех были разные – от чёрного до серовато-рыжего и грязно-белого. Самый большой волк – вожак стаи, был чёрным с желтовато-зелёными глазами. Его телосложение было стройным и сильным; высокие, длинные лапы с когтями подчёркивали гибкость массивного тела. Он чем-то напоминал Вареньке лайку – с такими же ровными стоячими ушами, вытянутой мордой, чёрным влажноватым носом и короткими усами. Вожак словно с улыбкой смотрел на Вареньку.
   Все остальные волки ждали, какой сигнал даст им их предводитель. А он, переминаясь с лапы на лапу, стоял в странном раздумье. Варенька не произносила ни единого звука и не шевелилась – мало ли, как волки отреагировали бы на это. Возможно, их останавливало то, что девушка молчит, не двигается и вообще не подаёт никаких признаков жизни.
   Внезапно всеобщее затишье прервал глухой рёв, донёсшийся со стороны бурелома. Волки повернули головы, но не оставили Вареньку. Кто-то из волков тоскливо заскулил. Послышался тяжёлый топот, хруст сухих веток, а из-за деревьев показалась громадная чёрная тень. Волки начали понемногу отступать, один вожак не шелохнулся. Он во все глаза смотрел на стремительно приближающуюся тень, и вот уже он отчётливо видел медведя с отвисшей нижней губой и свежим шрамом на шее. Вожак зарычал, медведь ответил тем же. Волки обступили медведя, но тот не обращал на них внимания. Его взгляд был прикован к Вареньке, которая от страха побледнела, как полотно. Медведь двинулся вперёд, облизывая губы сиреневато-розовым языком.
   Варенька c ужасом подумала, что это та самая медведица, которая ест людей. Да, девушка не ошибалась. Как только медведица почуяла человека, она пришла сюда, не побоявшись целой стаи волков. Расстояние между медведицей и Варенькой уменьшалось; девушка зажмурила глаза, и перед ней промелькнула вся её жизнь, словно короткое мгновение…
  Разом зарычали волки, медведица снова устрашающе заревела, и Варенька открыла глаза. Медведица стояла на задних лапах, размахивая передними, волки кидались ей на спину, хватая зубами за бока. А на голове у медведицы, царапая ей глаза, стояла рысь. Рысь! Варенька опять зажмурилась, думая, что это сон, но нет – это действительно была та самая рысь, которую искала Варенька.
   Варенька не могла ни радоваться, ни кричать – она просто стояла, как изваяние, и взгляд её остановился на медведице и на рыси. Медведица мотала головой из стороны в сторону, отмахивалась лапами с длинными, как ножи, когтями. Но рысь была ловчее; она увёртывалась от ударов и цеплялась крючковатыми когтями за толстую шкуру медведицы. Сзади на медведицу кидались волки с победоносным воем, а спереди по голове её била отважная кошка, одновременно удерживаясь на загривке. Рысь и волк – непримиримые враги, но когда появился общий противник, они объединили силы. Медведица встала на четыре лапы и, круто развернувшись, обрушила волну ударов на волков, раскидывая их в разные стороны. Некоторые получали смертельные раны, но остальные вставали и с новой силой набрасывались на медведицу.
   Рысь скатилась с медвежьего загривка и упала, приземлившись на лапы. Воспользовавшись тем, что медведица отвернулась к волкам, кошка вспрыгнула ей на крестец и по хребту перебралась к голове. Замахнувшись лапой, рысь резким движением вырвала медведице один глаз.
  Волки отступили назад, рысь спрыгнула на землю. Медведица так страшно заревела от боли, что волки прижали уши, а Варенька вышла из своего оцепенения и бросилась бежать. Боль была сильной, но не настолько, чтобы упускать добычу, и медведица, забыв об утраченном глазе, понеслась за Варенькой. Рысь отчаянно завизжала, в ответ взвыли волки. Рысь настигла медведицу, когда та уже схватила девушку за край платья. Нет, рысь не могла этого допустить! Она обогнала медведицу и отважно вцепилась всеми четырьмя когтями прямо ей в морду. Варенька упала, споткнувшись о сухое дерево и ударившись коленом.
  Рысь попыталась лишить медведицу второго глаза. Но медведица, как следует размахнувшись своей мощной лапой, с такой ужасающей силой ударила кошку, что она отлетела в сторону и затихла.
   Тут подоспели волки. Они словно по команде разом повалили медведицу на землю и стали разрывать её живьём своими сильными и острыми клыками…
   Варенька подошла к лежащей без движения рыси и слегка дотронулась до неё рукой. Рысь не двигалась. Варенька потрепала её за шею, и кошка подняла голову.
- Вставай, вставай, - говорила девушка. – Уходим быстрее отсюда! Смотри, тут волки, они могут напасть на нас!
  Рысь тёрлась головой об руку девушки и мурлыкала. На глаза Вареньки навернулись слёзы.
- Не умирай, - прошептала она, - я даже не знаю, куда идти. Если ты умрёшь, я тоже поневоле умру. Потому что мне не выбраться из этого леса. А ты знаешь путь, ты же кошка…
  Как будто поняв слова Вареньки, рысь медленно поднялась на лапы и, посмотрев на волков, которые пировали на туше медведицы, побрела в сторону лужайки, прихрамывая. Варенька пошла за ней следом.
  Они шли долго и медленно, временами раненая рысь останавливалась и садилась на землю, чтобы передохнуть. Когда совсем стемнело и на небе показались звёзды, а вдали послышался шум Окунева порога, рысь и девушка окончательно выбились из сил. Рысь растянулась на земле и тут же уснула, а Варенька ещё долго ворочалась, думая о деде, который сейчас беспокоится и ищет её. Но потом заснула и Варенька, вздрагивая во сне.
  Рысь и девушка проснулись от знакомого голоса:
- А, спите тут, да? А я, между прочим, весь лес уже с ружьём исходил!
- Ну прости, дедушка, - ответила Варенька, открывая глаза. – Я просто искала рысь. Я заблудилась. А она вывела меня.
- А ну как бы на тебя медведица напала, бестолковая ты девчонка?! – егерь нахмурил брови. – Да и вообще – мало ли что может приключиться с человеком в лесу! Тем более – без ружья и даже ножа!
- Нет больше медведицы, - ответила Варенька. – Я сама видела её гибель. И рысь тоже.
- Что? – удивился егерь.
- Пойдём домой, я тебе всё расскажу. И возьми рысь на руки, ей идти тяжело.
  Егерь осторожно поднял рысь и понёс её на руках, прижав к груди, а Варенька шла рядом, вспоминая события прошлого дня. Ведь не каждому удаётся такое увидеть! Светило утреннее солнце, и по небу плыли лёгкие белые облака. Лес просыпался, и птицы начинали свой ежедневный концерт, который по мере приближения к полудню становился всё громче и разнообразнее.
- Ну рысь, ну героиня! – восхитился егерь, когда Варенька всё рассказала. – А ты, Варька, всё-таки бессовестная! Если бы не ты, и с рысью бы ничего не случилось. А из-за тебя и рысь пострадала, и я себе места не находил! Да если бы не рысь, которая, слава богу, оказалась рядом, неизвестно, что было бы!
  Рысь мирно дремала, лёжа на полу у печки, всем своим видом говоря, что всё страшное уже позади. Иногда кошка поднимала голову и пристально смотрела на егеря, который, ругая внучку, слишком сильно повышал голос. Варенька молчала, и, опустив глаза на пол, слегка улыбалась – она знала, что всё страшное осталось там, в глухой чаще леса, за лужайкой с жёсткой травой. 
- Так значит, - спросила девушка, когда дед прекратил поток своих громких и строгих речей, - это и есть любовь и благодарность зверя?
- Да, - произнёс егерь задумчиво, - разумеется. Человек не смог бы так поступить, как эта рысь.
- И что, разве никогда не было такого человека, который пожертвовал собой ради спасения другого?
- Нет, в истории бывали такие случаи, конечно же. И люди, отдавшие собственные жизни ради других – герои. Но я говорю о людях в их общей массе. Согласись, что не каждый может быть самоотверженным, смелым и таким благодарным. Потому что люди не помнят и не ценят добро, сделанное для них. А зверь – всегда помнит. Уж поверь мне, я в жизни многое повидал, я знаю…
  Когда рысь почувствовала себя лучше, она снова ушла в лес. 
- Не будем ей мешать, - сказал егерь, когда рысь не возвратилась обратно через долгое время. – Главное – знай, что она помнит, любит и ценит нас.
- И она ещё придёт, правда? – не теряла надежды Варенька.
- Теперь-то я в этом уверен, - ответил егерь. – Она обязательно придёт.
   Егерь не ошибся: на следующее лето рысь снова вернулась в избушку и спала у печки, как домашняя кошка, а радости Вареньки не было конца.

Отредактировано Lazuritia (2011-08-02 18:23:57)

Пушистый хвост кошки
Спасибо большое=)

- поздравительная открытка с котом